Хаотичная застройка Москвы, над которой смеются питерцы, самих москвичей нисколько не раздражает. Они привыкли к нелогичному расположению некоторых домов, к их подчас странному виду и даже гордятся, что у Белокаменной такая непростая топография.

Необычные объекты часто становятся предметом изучения специалистов и "героями" архитектурных экскурсий.

ДОМА-"СОРОКОНОЖКИ", ИЛИ "ФЛЕЙТЫ"

Дом-"Сороконожка" на Беговой улице. Архитектор: Андрей Меерсон

Самая первая "флейта" - офисная, не жилая - одно из крупнейших сооружений великого французского архитектора Ле Корбюзье, созданных им еще до Второй мировой войны. Архитектор получил право построить комплекс зданий для правления Центросоюза по итогам международного конкурса 1928 года. В состав комплекса входили четыре корпуса: три 8-этажных офисных здания и один со зрительным залом и фойе. Поставленное на столбы здание (ул. Мясницкая, 39; станция метро "Красные ворота") с огромной, сплошь застекленной стеной одного из фасадов, а также каркасная конструкция и другие элементы, характерные для того периода творчества Корбюзье, радикально ломали эстетику исторической застройки Москвы.

Вслед за первой "сороконожкой" неподалеку появились другие дома подобной "рациональной" стилистики, построенные советскими архитекторами. В конце 60-х годов прошлого века у станции метро "ВДНХ", неподалеку от гостиницы "Космос", появился жилой дом на эффектных опорах, тут же прозванный москвичами "сороконожкой". 25-этажный гигант укреплен на сваях, и издалека кажется, что он еле держится на своих тоненьких ножках. Дом отличается нестандартной планировкой: при входе в квартиру вместо привычного коридора - "салоны", откуда можно попасть в изолированные комнаты, так что проходных помещений в "сороконожке" нет. Единственный его недостаток - очень низкие потолки.

Примерно в то же время выросли "сороконожки" на улицах Смоленской и Беговой (архитектор последней - Андрей Меерсон). Авторов этих домов вдохновляли картины мегаполисов, растворенных в окружающей среде, и домов, крадущих минимум территории и оставляющих человеку пространство для широких тротуаров и детских площадок. (Ле Корбюзье переболел этими идеями еще в 20 - 30-е годы, но к нам они пришли только с хрущевской "оттепелью".) По большому счету, "сороконожки" отличались от хрущевских и брежневских коробок без верха и низа только своими "ногами". Но и этого вполне хватило, чтобы попасть в московскую историю.

	Дом "Корабль", он же - "Титаник", "Дом атомщиков" или "Дом холостяков" по Большой Тульской ул., 2

Последний в этой серии - дом по Большой Тульской ул., 2 - "Корабль", он же - "Титаник", "Дом атомщиков" или "Дом холостяков". Интересно, что это здание замыкает сразу две линии эволюции советской архитектуры. Одна - это позднесоветские поиски нестандартного образа жилого дома, ставшие реакцией на засилье типовой застройки и воплотившиеся в жилом комплексе "Лебедь" на Войковской, "Доме на ногах" на Беговой и доме-"сороконожке" на ВДНХ. Другая линия, гораздо более длинная, уходит корнями в 1920-е годы и связана не столько с поиском средств художественной выразительности, сколько с попытками найти новые методы организации жизни средствами архитектуры.

ДОМА-КОММУНЫ

Как раз поблизости от "Титаника" находятся важнейшие памятники рационалистской архитектуры: дом-коммуна "1-е Замоскворецкое объединение" на нынешней ул. Лестева (авторы - Георгий Вольфензон и др., 1925 - 1929), "корбюзеанское" общежитие для студентов текстильного института на ул. Орджоникидзе (архитектор - Иван Николаев, 1929 - 1930) и "Дом нового быта", больше известный как "Дом аспиранта и стажера" (архитекторы - Николай Остерман и др., 1969).

За проект дома-коммуны на ул. Лестева, соседа знаменитой Шуховской телебашни, его автор Георгий Вольфензон получил вторую премию на объявленном в 1926 году конкурсе Моссовета. Задачу конкурсантов сформулировали тогда предельно четко: город нуждается в новом типе жилья на 750 - 800 человек, предназначенного "для одиноких либо семей, не ведущих обособленного хозяйства". В связи с этим индивидуальными кухнями в творении Вольфензона наделили исключительно обитателей двух- и трехкомнатных квартир. Но и это - так, на всякий пожарный. Строители светлого будущего вообще-то не должны были отягощать себя заботами ни о хлебе насущном, ни о воспитании малолетних чад. В доме-коммуне для них имелись общественная столовая, детский сад, ясли, зал собраний, комнаты для работы кружков, а на плоской крыше - солярий и гимнастическая комната.

ДОМ-КОММУНА ДЛЯ СТУДЕНТОВ ТЕКСТИЛЬНОГО ИНСТИТУТА

В восьмиэтажном жилом корпусе по ул. Орджоникидзе, 8/9 когда-то располагались сотни маленьких комнат площадью по 6 кв. м, рассчитанных на двоих. По ночам в них должен был подаваться озонированный воздух, днем же вход был запрещен. Второй (трехэтажный) блок предназначался для учебы, общения и принятия пищи. Под утопическую программу жизни в коммуне как-то не нашлось прогрессивного студенчества, и дом приспособили под обычное общежитие. Потом зачахло и оно: сейчас в жилом корпусе ветер рвет полиэтилен на выбитых окнах-сотах, а в учебном одиноко орудует "Шиномонтаж".

В те же годы в 5-м Донском проезде появился еще один образчик коммунального стиля, на этот раз студенческий, на две тысячи "человеко-единиц". Архитектор Иван Николаев поделил 8-этажный спальный корпус на маленькие соты, напоминающие своими размерами (2,7 на 2,39 м) скорее карцер, чем человеческое жилье. В каждой такой клетушке помещались две койки. Зато в "общественном" корпусе имелись: столовая (на 500 мест), залы для занятий с раздвижными перегородками (на 500), читальный зал (на 150), детский сад (на 100 детей)... Этот улей, в котором за минувшие десятилетия обитало не одно поколение студентов, - яркая иллюстрация к тому, как мы могли бы жить сегодня, если бы социальная утопия осуществилась... Дом-коммуну за всю его долгую жизнь ни разу не приводили в порядок, и сегодня он на глазах превращается в трущобу.

Как, впрочем, и знаменитый дом-коммуна для работников Наркомфина на Новинском бульваре. По задумке автора, Моисея Гинзбурга, 8-этажный параллелепипед жилого корпуса на уровне второго этажа соединяется переходом со спортзалом, столовой, читальней и другими заведениями так называемого "общественного блока". Комнаты для одиночек и малометражные квартиры отличались аскетизмом. Однако в коммуне для советских финансистов все же запроектировали и жилье для больших семей. И даже - квартиры в двух уровнях, пусть маленькие и по нынешним меркам не сильно комфортабельные, зато вполне экстравагантной планировки: гостиная с примыкающей к ней чисто символической крохотной кухней-нишей была двухсветной, спальня с санузлом размещались на антресолях.

ДРУГИЕ НЕОБЫЧНЫЕ ОБЪЕКТЫ

ДК "Каучук" (ул. Плющиха, 64) - это клуб химиков, который сам походит на сложное органическое соединение. За круглым фасадом, опоясанным двумя лестницами, скрывается кирпичная коробка с асимметричными зубцами на крыше. Архитектор Константин Мельников придумал здесь много всего интересного. Например, "двигающиеся стены": с их помощью зрительный зал клуба увеличивался, поглощая соседние помещения. Эти стены долго не могли соорудить, а потом выяснилось, что пазы для них при строительстве заложили кирпичом. Сейчас ДК делят между собой "Арт-центр на Плющихе" и ресторан "Золотой дракон".

Здание Рабочего клуба им. Русакова (ул. Стромынка, 6) по форме напоминает огромную шестеренку: три зубца-выступа, нависающие над землей, - это балконы зрительного зала. 10 лет назад клуб передали в аренду театру Романа Виктюка, но инвестора для ремонта не нашлось. Так что сейчас жизнь там теплится только в левом крыле, отданном ресторану "Бакинский дворик". Через него можно попасть внутрь и рассмотреть погибающее фойе: пол усыпан кусками дерева и штукатурки, зрительный зал тоже выглядит не лучшим образом, а балконы-выступы со временем рискуют обвалиться на головы любопытствующих.